Было поздно: Майкл вышел из конюшни в ослепительный солнечный свет и прохладный утренний воздух.

— Еще только пять часов, — успокоил он. — Никого вокруг нет.

— Мы голые, — потерянно повторяла Лора, пока он нес ее по лестнице, и больше ничего сказать не могла. — Мы — на улице совершенно голые!

— Кажется, будет отличный день. У тебя есть планы на вечер?

— Я… — Неужели он ничего не понимает?! — Немедленно внеси меня внутрь!

— Замерзла? Сейчас.

Он перехватил ее поудобнее и умудрился дотянуться до дверной ручки. Оказавшись внутри, Лора дала волю гневу: она просто кипела от возмущения. Какая наглость! Какое оскорбление! Толстокожее животное!

— Поставь меня, сейчас же!

— Пожалуйста…

Майкл покорно поставил ее на ноги, предвкушая начало спектакля. И Лора его не разочаровала.

— Ты совсем спятил? Что, если бы девочки выглянули из окна и увидели нас?

— Еще нет шести утра. Разве они обычно на заре смотрят в бинокль из окна?

— Конечно, нет. Но не в этом дело. Я не желаю, чтобы меня таскали в таком виде только потому, что твой извращенный ум находит это забавным. А теперь найди мне какую-нибудь рубашку.

Майкл продолжал спокойно смотреть на нее, потом облизнулся. Даже с сеном в волосах, покрасневшая с головы до ног от смущения и злости, она умудрялась выглядеть величественно. Обворожительно!.. У него перехватило дыхание.

— Солнышко, ты снова возбуждаешь меня, а я не думаю, что у нас есть время еще на одну схватку.

— Ты…

— Ну, кто я? Деревенщина? Варвар?

Усилием воли Лора взяла себя в руки: приводить в таких обстоятельствах разумные доводы было просто невозможно.

— Пожалуйста. Я хотела бы одолжить какую-нибудь одежду.

— Какого черта?! Это займет всего несколько минут.

— Майкл! — она отпрыгнула, ошеломленная решительным блеском его глаз. — Майкл, я не…

Но он уже уложил ее на пол, поцелуями доводя до бездумной покорности… и наслаждения, от которого тает все тело.

— О Боже…

Лора вцепилась в его плечи и забыла о сопротивлении.

Это заняло все-таки больше нескольких минут, и Лоре пришлось, как воришке, прокрадываться в собственный дом. «Если бы только удалось подняться по лестнице!» — думала она, бесшумно открывая боковую дверь.

В любую минуту могут проснуться девочки. Что будет, если ее дети застанут мать в таком виде?! Лора поморщилась и на цыпочках, держа туфли в руках, вошла в маленькую гостиную. Неужели она выжила из ума? Как она объяснит, если ее…

— Мисс Лора?!

«Худшего не могло бы случиться», — обреченно подумала Лора, оказавшись лицом к лицу с шокированной Энн Салливан.

— Энни, я… э… рано проснулась. И решила погулять.

Очень медленно Энн продолжала спускаться по лестнице. Хоть она и овдовела больше четверти века назад, но еще могла узнать женщину, которая провела ночь в объятиях мужчины.

— На тебе мужская рубашка, — холодно заметила она. — И сено в волосах.

— А, это… — Откашлявшись, Лора подняла руку и выдернула соломинку из волос. — Да, правда. Но я же объяснила тебе, что была…

— Ты никогда не умела лгать!

Энн остановилась на нижней ступеньке лестницы, глядя на свою добычу, как мать, собирающаяся прочитать нотацию безответственному ребенку. Лора видела все признаки надвигающейся выволочки, но ее вдруг охватило беспричинное веселье.

— Энни…

— Ты провела ночь в конюшне, катаясь по сену с этим пронырой и распутником Майклом Фьюри!

— Да. Я была в конюшне. — Лора пожала плечами, пытаясь принять высокомерный вид. — Да. Я была с Майклом. В конце концов, я — взрослая женщина.

— Без капли рассудка. О чем ты думала?! — продолжала Энн, грозно тыча в нее пальцем. — Такая женщина, как ты, кувыркающаяся в сене с таким, как он!

Лора умела проявлять терпение с теми, кого любила, и потому ей удалось ответить спокойно:

— Энни, что бы ты ни думала о нем и о моем рассудке, факт остается фактом: мне тридцать лет. Он хотел меня. Я хотела его. И за всю мою жизнь — за всю жизнь! — никто никогда не заставил меня почувствовать то, что я чувствовала с ним.

— И ради минутного удовольствия…

— Да, ради минутного удовольствия, — согласилась Лора, понимая, что даже если все кончится минутным удовольствием, она до могилы сохранит чувство благодарности. — Энни, я была замужем десять лет и не знала, что значит испытать наслаждение и подарить наслаждение мужчине. И мне жаль, что ты не одобряешь меня.

Лицо Энн окаменело.

— Мне не подобает одобрять или не одобрять.

— О, Энни, не веди себя со мной как экономка с хозяйкой. Ты опоздала с этим на много лет. — Лора со вздохом положила ладонь на руку Энн, сжимавшую балясину перил. — Я знаю, как ты меня любишь. Я знаю, что ты все это говоришь из любви ко мне. Но уже ничто это не может изменить мои чувства. И мои желания.

— И ты всерьез думаешь, что хочешь Майкла Фьюри?

— Нет. Не думаю. Я знаю. Я еще не решила, что с этим делать, но я точно знаю, что не откажусь ни от одного из отпущенных мне «минутных удовольствий»!

— Чего бы это ни стоило?

— Да. Впервые в жизни — к черту цену! А сейчас мне нужно принять душ, — Лора начала подниматься по лестнице, но остановилась и обернулась. — Только прошу тебя, Энни, не ходи в конюшню допекать Майкла. Мои с ним отношения не касаются ни тебя, ни кого бы то ни было.

Энн наклонила голову и не поднимала ее, пока не услышала, как захлопнулась дверь комнаты Лоры. Может, она и не имеет права говорить с Майклом Фьюри, но свои обязанности она знает и долг свой выполнит!

Не колеблясь ни секунды, Энн прошла в библиотеку. Телефонный звонок во Францию не займет много времени. «А тогда посмотрим! — подумала она. — Тогда посмотрим…»

— Пожалуйста, соедините меня с мистером или миссис Темплтон. Говорит Энн Салливан, экономка Темплтон-хауза.

— В конюшне? В сене? Всю ночь?! — в кухне на втором этаже «Претензии» Кейт резко развернулась на крутящемся стуле и изумленно уставилась на Лору; десятиминутный перерыв оказался более интересным, чем она ожидала. — Ты?!

— Почему это тебя так изумляет? — Не обращая внимания на остывающий чай, Лора забарабанила пальцами по столу. — Я — нормальная женщина, а не какая-то заводная кукла.

— Подружка, судя по твоим словам, ты очень даже заводная! И я вовсе не изумлена. Просто хочу сказать: не думала, что кувыркание в сене — в твоем стиле… Но я вижу, что все получилось отлично.

Смягчившись, Лора взяла печенье и самодовольно объявила: